Обессилевший человек лежал на соломенной подстилке в маленькой комнатушке с затхлым воздухом и тусклым освещением. Несмотря на своё ателитичное телосложение, он был очень плох: на нём не было живого места, вся кожа в следах кровоподтёков, в синяках и ссадинах; лицо и рванина, бывшая некогда рубахой добротного покроя, были в крови, что продолжала течь из разбитого носа и рассечённых губ.
Вот уже одиннадцатый день пошёл, как его держат в этой темнице и периодически избивают. Вначале воин пытался давать какой-то отпор, сопротивляться, уверять, что он невиновен, что он не совершал того, в чём его обвиняют… но судебные приставы знаками приказывали страже продолжать избиение и также молча затем уходили; так что вскоре узник потерял счёт времени. Каждый день в камеру заносили плошку воды, которую воин поначалу использовал для промывания ран, полученных после визита мучителей, но затем оставил это занятие как абсолютно бесполезное. Зря говорят, что надежда умирает последней – он уже умерла. Впрочем, он ненамного её переживёт.
Как он мог так стремительно упасть с самой вершины, с пика оглушительного успеха, сверзиться с твёрдого, как его казалось, фундамента народного уважения, в эту пучину, из которой нет возврата; теперь для него есть два варианта развития событий: либо он умрёт от побоев, либо его приговорят к смертной казни. Осознавая это, Илай погрузился в омут воспоминаний, чтобы, возможно, в последний раз прокрутить перед глазами всю панораму его счастливой до некоторых пор жизни…
…Вот Илаю всего семь лет от роду. Он пытается отсалютовать отцовским боевым мечом, но не удерживает клинок в равновесии и плашмя ударяет себя лезвием по лбу, вызвав тревожный вскрик матери и заливистый хохот отца, внимательно наблюдавшего за сыном…
…Вот десятилетний Илай уже уверенно держит в руках меч, правда, деревянный, а не настоящий…
…В этом воспоминании Илай уже не маленький ребёнок, а юноша шестнадцати лет с обручем на голове, сдерживающим великолепные локоны, развевающиеся на ветру. Молодой воин уговаривает своих сверстников втайне от взрослых пойти на первую в их жизни загородную охоту. Кстати, для нескольких его товарищей она стала и последней…
…Кто этот рослый латник, что держит кубок победителя турнира? Забрало поднимается и восторженным зрителям открывается счастливое лицо самого молодого призёра – мастера Илая, которому как раз сегодня стукнуло восемнадцать…
…А вот Илай, вставший на защиту нищенки, загородив её собой от стражников, собиравшихся отобрать у неё милостыню, так как на этой территории побирушкам находиться было запрещено указом герцога…
…Илай с молодецки подкрученными небольшими усиками бежит впереди бастующей толпы, направляющейся ко дворцу императора; уже тогда он стал народным любимцем и о нём пошла молва вначале по всему городу Света, а затем и по всей империи…
…Вот юноша плачет над могилой отца, безвременно почившего на запрещённой дуели: не на магических аренах, на которых проводились турниры и чемпионаты, а за пределами города и даже без лекарей, готовых в любую минуту жреческим заклинием сомкнуть края раны и остановить кровотечение, вызав мгновенную ренерацию…
…А на этой картинке, которая, как некий символ былого величия Илая, никогда не сотрёся из его памяти, он, Илай, присутствует на имперском совете, как представитель низших слоёв населения. Его, как и многих других приводила в бешенство одна мысль, что в империи, в которой основная часть населения делится лишь на воинов и магов, появилось также сословное деление…
…А вот на пиру в честь отмены системы налогообложения каждый стремится пожать ему руку, обнять или просто поблагодарить от всей души…
Народный избранник или «любимец черни», как его презрительно называли вельможи, он был для этого «высшего» слоя как заноза в одном месте. Илай мог бы считаться представителем вышего сословия, так как его отец был благородным рыцарем на службе императора и совершил множество доблестных деяний, часть которых была даже отмечена соответствующими наградами. Но это было не для него. Благодаря изворотливому уму и блестящему образованию (эрудиция и смекалка у него были развиты также, как и владение оружием, то есть великолепно) Илай мог доходчиво объяснить людям, в каком месте ущемляют их права. Удивительно не то, что от него захотели избавиться, а то, что «пришив» ему абсолютно нелепые «преступление против монаршей короны», его так легко швырнули со сцены за кулисы. Все эти напыщенные самодовольные хлыщи, да и сам император должны понимать, что народ с этим просто так не смирится. Но, видимо, власти готовы пресечь все беспорядки. Как любил говорить отец: «Зачем рубить всю армию, если достаточно убить командира?». У карликов эта поговорка звучит иначе: «Дракону достаточно выколоть глаза». Как бы то ни было, эта народная мудрость как нельзя к месту. Он – тот самый командир, путеводная звезда для серого люда, который зачастую даже не замечает, что его шею медленно, но верно обхватывает петля закона. Но император и его прихвостни забыли, что, фигурально выражаясь, ослеплённый дракон в ярости будет крушить всё вокруг себя. Иными словами, толпа, понявшая, что к чему, возьмётся крушить город, форпосты стражников, патрули, гвардию… Но прошло уже десять дней, а, значит, все надежды тщетны. Скорее всего, император представил Илая перед народом как изменника и предателя родной империи, устроил разлив бесплатного эля всем желающим в честь разоблачения подрывника-Илая, и жители Города поверили монарху, а затем утопили все сомнения в правдивости этой новости в дармовом эле.
С такими мыслями Илай и заснул…
--
Проснулся он от удара в больной бок. Больными были оба бока, впрочем, как и все остальные части тела, но именно в этом месте боль отзывалась с наибольшей силой.
-Подъём, скотина! – хриплый окрик вошедшего стражника окончательно прогнал сон.
Выспавшись и набравшись сил (если остатки былой мощи, едва теплившиеся в избитом теле, можно было называть силами), Илай довольно складно встал, даже ни разу не поморщившись и не оперевшись на стену.
-На выход! – таким же командным тоном прокричал стражник.
На мгновение Илай замер от удивления: все эти дни его истязали прямо в камере. А, значит, сейчас его поведут не на очередную пытку… С твёрдой уверенностью, что именно сегодня решится его судьба, пленник вышел из места своего ненавистного заточения и тут же попал во власть двоих конвоиров, который тычками копейных древков задавали направление движения.
Пройдя довольно большое расстояние (хотя для с трудом передвигающего ноги Илая любое расстояние, большее, чем ширина камеры, было довольно большим и требовало значительных усилий) по прямому хорошо освещённому настенными факелами коридору, они дошли до своеобразного перекрёстка – пересения этого коридора с еще одной каменной кишкой. На «перекрёстке» стоял пост стражи. Вернее, «стоял» он, наверное, только первые полчаса смены, а сейчас один стражник спал, сидя на полу и облокотившись на стену, второй – боролся с дрёмой, опираясь на всё ту же стену; алебарда и трезубец, судя по всему, принадлежавшие блюстителям закона, стояли прислонённые к противоположной стене. Конвоиры очередными тычками в спину повелели Илаю свернуть налево. Тот стражник, что ещё не успел заснуть, встрепенулся было и потянулся за алебардой, но, увидев знакомые лица сослуживцев, вновь расслабился и поспешил подпереть стену.
Когда Илай уже всерьёз начал прикидывать, справится ли он со своими сопровождающими, его подвели к высоченной, в два а то и все три человеческих роста, двустворчатой двери с массивным кольцом, служившим одновременно дверному ручкой и средством для подачи сигнала. По обе стороны от двери стояли рыцарские доспехи редчайшей работы (на прилавках оружейной и рынка Илай таких по крайней мере не видел). Вдруг доспехи скрестили копья, не давая подошедшим подойти к двери ближе, и стало ясно, что это лишь латники из императорской гвардии. Наверняка проштрафились где-то, раз их поставили в такое скучное место.
Один из конвоиров обронил:
-Расслабьтесь, ребята, мы ведём пленника к его величеству.
Постовые последовали совету: расслабились и убрали копья. Из-под тяжёлго латного шлема раздалось недоверчивое:
-Того самого что ли?.
Довольный произведённым эффектом, стражник важно кивнул:
-Да, бунтаря и изменника. Его величество желает увидеть его лично.
А затем, перейдя на шёпот, он добавил:
-Зуб даю, обратно мы пойдём без него.
Молчавший всё это время Илай влез в разговор:
-Это мы ещё посмотрим.
-Ты смотри-ка, какой бодрый. Видать, ваши ребята с ним плохо поработали. Может, вдарит ему разок? – с надеждой спросил один из постовых, тот, что стоял справа.
-Я те вдарю, - оскалился конвоир, - он должен придти на поклон к императорму целым и невредимым.
-Да я чё, и ничё…
-Ну, тогда дай пройти, раз «ничё».
-Да проходите, никто вас и не держит, - гвардеец поспешил отворить дверь.
Сердце Илая забилось в бешеном темпе: он понял, что сейчас предстанет перед императором.
--
Когда дверь открылась, пленённый воин испытал двоякие чувства: с одной стороны, хорошо, что они оказались не в тронном зале, а в продолжении коридора, в котором через шагов триста виднелся ещё один пост, а, с другой – как бы медленно ни шло время, неизбежное всё равно должно произойти. И оно произошло. Пройдя ещё через два таких поста, Илай с конвоирами очутились перед очередно дверью, на этот раз уже не из простых скреплённых деревянных брусьев, а с уймой различных узоров, орнаментов и вензелей. Эти миниатюрные ворота также охраняли два гвардейца, которые, впрочем, без долгих уговоров отворили перед подошедшими дверь.
В глаза воину ударил яркий свет магического светильника, что висел высоко под потолком, но без видимых креплений. Прямо напротив двери на противоположном конце зала, в котором они оказались, находился трон, в котором восседал император. Илай уже виделся с ним, но при обстоятельствах, не располагающим к дружеским беседам (толпа неседала на дворец и Илай, взяв на себя роль парламентёра, от лица всех жителей города предложил императору компромисс). Не смотря на народную молву, никакого трепета и желания бухнуться монарху в ноги не возникало при взгляде в его глаза, которые, как говорили постоянные посетители таверны, а вернее, той её части, где наливали эль, обладали силой внушения. Либо Илаю ещё не довелось ощутить на себе эту силу, либо перебравшие эля собутыльники нагло врали, причём второе наиболее вероятно.
Размышления Илая прервал властный голос, обращённый не к нему, а к конвоирам:
-Спасибо, вы можете быть свободны.
Поклонившись императору, стражники с облегчением вышли из зала, оглушительно хлопнув дверью. Стук створки о створку прозвучал для Илая, как стук топора палача о колоду, на которой ещё во время замаха лежала человеческая шея.
-В этом зале великолепная аккустика, но лучше будет, если ты подойдешь ближе, - промолвил монарх. Именно промолвил – каждое его слово звучало так, как будто он читает по слогам, но при этом речь была наполнена такой значимостью, что ослушаться сказанного даже не приходило в голову. Замечательное свойство для любого командира, и уж особенно для того, кто руководит целой империей.
Илай решил не перечить императору по пустякам и подошёл к трону ближе, на расстояние нескольких десятков шагов. Отсюда уже отчётливо можно было рассмотреть морщины, которыми было изборождено усталое лицо.
Странно, но в тронном зале не было ни одного телохранителя. Будто прочитав мысли Илая, император усмехнулся одними лишь уголками губ:
-Охрана здесь мне без надобности – только лишние уши, а ведь в нашем продажном мире ни на кого нельзя полагаться. Но ты не успеешь сказать «мама», как сюда ворвётся добрая четверть всей моей личной гвардии, включая магов, способных испепелить тебя в мгновение ока. Я уж не говорю про то, что сам способен на кое-какую боевую магию, которой ты ничего не сможешь противопоставить.
Илая вдруг пробрал какое-то странное чувство вседозволенности, и он, набрав воздуха в грудь, крикнул, что было силы:
-Мама!!
Император удивлённо поднял левую бровь. Этот жест у него вышел даже лучше, чем у мима с главной площади. Сразу видно, всесторонне развитый человек.
-Ба, да ты шутник. Что ж, перейдём к делу. Тебя, наверное, интересует, зачем тебя сюда привели?
-Ваше величество, да вы и вправду читаете мысли. Как вы догадались? – Илай отвесил шутовской поклон ажно до самого пола, не пожалев поясницу, отбитую носками окованых железом сапог.
Император спокойно произнёс:
-Если ты собираешься и дальше валять дурака, то я вынужден буду поставить тебя перед тяжким выбором.
Илай сменил тон на более уважительный:
-Перед каким выбором, ваше величество?
-А вот перед каким: хочешь ли ты сдохнуть в моём подземелье или умереть на площади перед теми, кто еще какие-то две недели назад, даже меньше, боготворил тебя.
-Я вас понял, ваше величество. Прошу вас, продолжайте.
-Ни на минуту не сомневался в твоём здравомыслии.
Опять эта жутко нервирующая ухмылка.
-Так вот, Илай, - впервые за десять дней воин услышал своё имя, - у меня к тебе есть предложение, которое тебе придётся по душе или по крайней мере понравится больше, нежели те варианты, которые я только озвучил.
-Я весь внимание, ваше величество.
Выдержав для пущего эффекта небольшую паузу, император заговорил, ещё осторожнее взвешивая каждое слово:
-Я хотел бы, чтобы ты поработал на благо короны и…
Илай самым неподобающим образом перебил его, изобразив на своём лице маску полного непонимания:
-Я готов на любые исправительные работы, ваше величество.
-Ты вновь глупеешь, не разочаровывай меня, Илай. Ты готов слушать дальше?
Воин нервно сглотнул накопившуюся слюну и молча кивнул.
-Чудно, чудно… так вот, я хотел бы, чтобы ты поработал на благо короны и передал твоим друзьям одну вещь…
Илай не выдержал и вновь перебил императора:
-Моим друзьям? Они тоже провинились перед короной?
-Ну же, Илай, не надо изображать из себя полного идиота, а то я поверю и отправлю тебя дальше гнить в камере, только на этот раз гости приходить будут чаще, а вода и еда приноситься всё реже…
-Меня и так всего дважды накормили за одиннадцать дней.
-Ты снова перебил меня, моё терпение уже на пределе.
-Простите меня, ваше величество, продолжайте. Вы остановились на том, что я должен передать мои друзьям какую-то вещь…
-Спасибо, слава Богам, с памятью у меня всё в порядке. Да, ты должен передать всей этой черни… не надо так кривить лицо и изображать, что тебе противно слышать это слово. Чернь – это всё то стадо, которым ты так умело манипулировал, маскируя это добрыми побуждениями…
-Я действительно, искренне желал и буду желать этим людям только добра! – вскинулся Илай.
-Возможно, это и вправду так, но разговор сейчас не об этом. Ты должен рассказать им о том, как ты здесь гостил. Донести до каждого из этих баранов, что больше никого жалеть не будут, что мои палачи заскучали без своего привычного дела. Ты должен разубедить их в необходимости бунтов и заставить разойтись по домам.
-То есть вы хотите предложить мне стать вашей марионеткой? – как-то отчуждённо спросил Илай.
-Можно и так сказать. И не забывай, что этой марионетке очень легко обрезать все нити. Так каков твой ответ?
Илай яростно заскрежетал зубами, нахмурился… а затем гордо расправил плечи, поднял голову и сказал:
-Я говорю «нет».
Император привстал, опираясь на резные подлокотники трона, и прошипел (куда только улетучился спокойный тон?):
-Ну же, Илай, одумайся…
-Я не могу обманывать людей, которые мне безотчётно верят. Я не трус, чтобы из страха потерять свою жизнь унижаться и стелиться перед вами. Если мне суждено умереть за угнетаемый народ, то да будет так.
Владыка опустился обратно на сиденье трона, некоторое время смотрел на Илая с некоторой досадой, а затем с вернувшися к нему спокойствием сказал:
-Что ж, я делал ставку на твоё благоразумие и обманулся в своих ожиданиях. Ты прав, да будет так.
Император дважды хлопнул в ладоши и двери тронного зала отворились.
-Стража, уведите его обратно!
--
Все те мучения, что Илай испытал за первые одиннадцать дней, показались ему детской шалостью по сравнению с тем, что с ним сделали после визита к императору. Но, захлёбываясь собственной кровью под градом ударов, он ни на минуту не пожалел о своём выборе.
Теперь он лежал на полу темницы и ждал прихода смерти. В том, что смерть скоро придёт и избавит его от истязаний, Илай не сомневался. Да и с чего бы ему сомневаться, когда он отказался от предложения императора, тем самым подписавшись на собственном приговоре?
Дверь отворилась, и Илай приготовился к очередной порции боли. Вошедший носком сапога поддел неподвижно лежащее тело и брезгливо произнёс:
-Вы уверены, что он ещё жив?
-Жив, что с него станется? Да на нём всё заживает как на собаке! Милорд, позвольте, я его…
-Нет, Менемар, позволь, я сам с ним поговорю.
Неизвестный присел на корточки над лежащим воином и заглянул тому в глаза, затянутые поволокой забытья. Илай сквозь эту пелену разглядел довольно-таки доброжелательное лицо с тонкими усиками и обвислыми щёками. Этот вряд ли будет пытать, сразу видно, что из благородных, а благородные такими делами не мараются. Хотя, может, понаблюдать за пытками пришёл, всякие извращенцы бывают…
-Илай, меня прислал к тебе лично император. Он предлагает тебе одуматься.
Не имея сил даже для того, чтобы сказать «нет», Илай отрицательно помотал головой и попытался повернуть на бок, спиной к двери и, соответственно, к сидящему на корточках человеку.
-Что ж, его величество догадывался, что ты ответишь именно так. Наш властелин мудр и справедлив, он ценит храбрость и самоотверженность, он предлагает тебе воспользоваться шансом не только на жизнь, но и на полную свободу.
-Крх… кхчхаа!! – с губ искалеченного воина слетела красная пена, едва не попав на начищенные до блеска полулаты вельможы.
-Это можно расценивать как согласие? – попытался пошутить тот.
-Передай… передай своему хозяину моё пожелание…-выдавил наконец из себя Илай.
Человек, склонившийся над Илаем, оживился:
-Я запомню твои слова и передам императору дословно.
-Передай ему… пусть он… засунет свою справ-ведливость себе в…
Вельможа вскочил на ноги:
-Ну, знаешь ли! Да ты должен в ногах у меня от радости ползать за радостную весть!
-А я… даже ползать не… не могу… - усмехнулся Илай и ушёл в небытие.
--
-Ваши кретины постарались на славу: если бы не регенерация, лежал бы сейчас этот юноша под трехъярдовым слоем земельки. Слава Творцу, ещё бы пара часов.. Кстати, а зачем императору понадобилась его жизнь? Вроде бы…
-Для целителя вы слишком любопытны, мастер Грахель.
Илай резко открыл глаза. Он лежал всё в той же камере, над ним стоял всё тот же вельможа и какой-то сморчок в балахоне храмового служителя.
-Я всего лишь поинтересовался, лорд Килат…
-А я всего лишь пресёк ваш позыв природного любопытства. Вы же не хотите однажды очнуться мёртвым?
Старик забавно захлопал ресницами:
-Вы имеете в виду зомби?
-При чём здесь зомби? – удивился тот, кого только что назвали лордом Килатом.
-Ну вы же сами сказали, что я могу очнуться мёртвым. А это возможно только при…
-Грызи меня демон, как же вы утомляете… вы сделали то, зачем вас сюда позвали?
-Именно так, милорд. Пожалуй, мне следует удалиться, – обиженно промолвил лекарь.
-Вы дьяволски проницательны, сударь, - ехидно сказал лорд Килат, закрывая за вышедшим стариком дверь.
Прежде, чем дверь камеры закрылась, Илай успел заметить, что стражи в коридоре нет; он остался с вельможей вдвоём в незапертой темнице, да ещё и с восстановленными силами и заживлёнными ранами. Воистину, судьба порой выкидывает такие сюрпризы…
Прежде, чем лорд Килат повернулся в сторону всё еще лежащего, как его казалось, без сознания воина, кулак Илая столкнулся с головой растяпы. Кулак ударился обо что-то твёрдое, возникшее прямо из воздуха, блеснувшее зелёным светом и вновь погасшее. Проклятье, этот прохиндей оказался очень предусмотрителен и заранее наложил на себя заклинание магического шлема! Ну, ничего, уж заклинания магического бондажа у него точно нет, так что один удар коленом в пах обезвредит этого недоноска.
Как раз, когда Илай собрался произвести свой бесхитростный план в исполнение, развернувшийся лорд причудливо щёлкнул пальцами, и с них сорвалась миниатюрная молния, угодив неудачливому бойцу в лицо и заставив того сложиться пополам от невыносимой боли.
Потирая ожог на щеке, Илай с ненавистью смотрел на вельможу, невозмутимо стоящего над ним.
-Что тебе надо? Это моя камера!
Тут уж лорд Килат не выдержал и расхохотался. Вдоволь насмеявшись, он, утирая набежавшую слезу, еле выговорил:
-Прости меня, о долблестный, но если бы ты знал, как уморительно это выглядит: тебя буквально вытащили с того света и собираются предоставить шанс выбраться из заточения, а ты прогоняешь спасителя, заявляя, что это, дескать, твоя камера…
Лорда Килата вновь одолел приступ хохота. Подождав, пока тот немного успокоится, Илай спросил:
-Что от меня требуется на этот раз?
--
-И это вы называете шансом на спасение?! – возмущенно вопрошал Илай, выходя из городских ворот под неусыпным надзором десятка стражей, такого же количества гвардейцев и лорда Килата.
-Если ты против, то я могу похлопотать о сырой камере с добрыми тюремщиками, - ухмыльнулся лорд-маг, не сбавляя шаг.
Как и предсказывал лорд Килат, загородом собралась добрая половина всего городского населения. Естественно, вся эта тьма народу была оцеплена стражей и гвардией. Перед процессией толпа расступалась, подгоняемая тычками стражей, очищающих дорогу. В толпе то и дело мелькали знакомые Илаю по общим делам лица.
Наконец протискивание сквозь гомоняющий люд закончилось и Илай оказался в самой середине бурлящей человеческой массы, ожидающей зрелища. И зрелище началось…
Толпа снова расступилась, только на этот раз уже с другой стороны, и стало видно облако пыли, постепенно приближающееся к людскому скоплению. При более внимательном рассмотрении это оказались ретивые гвардейцы, которые бежали в своих доспехах по жаре с такой скоростью, как будто за ними гнались все демоны преисподней. На самом деле это гвардейцы гнались, правда, всё же не за демонами, а всего лишь за несколькими монстрами, и это обстоятельство нисколько не обрадовало Илая.
Когда монстры, улепетывающие от солдат и солдаты, гонящие монстров вперед, подбежали ещё ближе, стало возможным разглядеть тварей несмотря на поднятую пыль: это были орки, четверо.
Образин подогнали совсем близко к толпе, люди зароптали и начали отступать. Один лишь Илай сохранил спокойствие и не сдвинулся с места, так и оставшись стоять в самом центре людского полукруга перед надвигающейся на него опасностью, так как знал, что сейчас должно произойти, со слов лорда Килата. Вот уже от Илая до орков осталось не больше десяти шагов, видно искажённые страхом и злобой рожи тварей, которые вот-вот доберутся до человека, дерзнувшего встать у них на пути…
Вдруг между Илаем и орками из ничего возникла полупрозрачная стена – это маги, стоящие перед стражниками, оцепившими толпу, использовали заранее приготовленное заклинание. Затем Илая и орков от толпы и вообще от окружающей среды отгородили таким же дымчатым шатром, тем самым решая сразу две проблемы: во-первых, теперь зрители в безопасности, при том, что смогут наблюдать за действом, а во-вторых, Илаю теперь уж точно не сбежать и не воспользоваться помощью друзей, что также наблюдали за ним из первых рядов (например, никто из зрителей, решивших побаловаться магией и помочь Илаю, не мог пальнуть в монстров заклинание, так как активированный барьер препятствовал проникновению через них как физических, так и магических материй.
Орки, еще не осознавшие своего бедственного положения, начали биться в хрупкие стенки, которые, казалось, вот-вот пойдут трещинами от ударов мощных лап. Но эфирная преграда оставалась целой.
Эту «иддилию» прервал до боли знакомый голос, который благодаря простенькому заклинанию усиливался стократ и разносился на всю округу:
-Жители города Света и его гости! Сейчас перед вами в этой магической клетке находится пять тварей: четыре из них стали таковыми с рождения, пятый же, тот, что так похож на человека – это предатель и отступник. Он совершил множество преступлений, подталкивая некоторых из вас на деяния, на которые вы бы ни за что не пошли без его давления и умения убеждать. Но каждый имеет право на исправление, даже тот, что так низко пал! Поэтому я даю Илаю, сыну Геррада шанс получить прощение за всё то плохое, что он совершил! Шанс начать новую жизнь, забыв преступное прошлое!
Илай в гневе сжал кулаки, да так сильно, что ногти больно впились в ладони. Проклятье, мало того, что этот ушлый подлец в императорской мантии обесчестил его, Илая, честное имя, так ещё и пытается показать всем, какой он добренький, что смилостивился и позволил умереть «преступнику против короны» не в темнице, а на глазах у всего города под ударами орков!
Меж тем оратор продолжал разглагольствовать:
-…Да, я понимаю, что этот человек достоин только смерти! Но я готов пойти на уступку, ибо я не тот жестокий тиран, каким меня представлял вам этот обманщик.
Из толпы раздалось несколько нелицеприятных выкриков, в одном из которых Илай с приятным удивлением узнал голос своего лучшего друга и соратника Демида, который не раз помогал «любимцу толпы» направить энергию этой самой толпы в нужное русло. В сторону кричавших тут же двинулось по нескольку стражников.
Император поспешил перекрыть своим магически усиленным голосом простестующие крики:
-Я и не сомневался, что среди вас ещё остались те, кто верит в его россказни, кто считает, что я желаю своей империи зла. Но посмотрите правде в глаза: разве это не по моему приказанию была проторена дорога из города Света в город Дружбы? Разве это не я уговорил карликов, что работают в нашей оружейной, остаться и не возвращаться к себе на родину, в загорные страны? Разве не моим указом во все праздники каждому горожанину наливают эль из моих погребов? Не я ли обновил купол храма не далее как в последний день прошлого года? И так можно перечислять до бесконечности… И я, полноправный владыка империи Воинов и Магов не собираюсь терпеть и спокойно наблюдать, как все мои благие дела оправдывают моей жаждой обогащения, а все ошибки увеличивают во сто крат, раздувая из гоблина бодака.
Император выдержал паузу, смакуя последнюю фразу, но, услышав очередные выкрики из толпы, снова продолжил:
-У моего советника в руках грамота об императорском помиловании. Этот человек получит её, если победит своих противников. На случай, если он погибнет, я предоставляю ему последнее слово. Говори, Илай, сын Геррада, если тебе есть что сказать тем, кого ты обманывал.
Илай набрал в грудь побольше воздуха (судя по всему, никто из магов не собирался произнести заклинание звукового усиления, так что придётся кричать что есть мочи, чтобы каждый из собравшихся здесь услышал его слова) и начал вещать:
-Да, мне есть что сказать, потому что я никого не обманывал. Люди! Человек, что только говорил, виновен в ваших невзгодах, в ваших несчастьях! Он говорит, что благодаря ему была проложена дорога между главными городами империи. Но он забыл упомянуть, видимо из-за своей рассеянности, что дорогу прокладывали несчастные, осуждённые им же на каторжные работы! Он также сказал про карликов, будто он их уговаривал. Это наглая ложь – карликам незачем никуда уходить, они живут в империи уже несколько десятков поколений и получают огромную выгоду из своей работы! Его величество ещё говорил про эль, который он разливает по праздникам! Безусловно, это огромная заслуга перед народом – сорок с небольшим дней в году доставать из своих погребов самое дряное пойло и разливать беднякам, вместо того, чтобы их накормить! Что касается восстановленного купола храма – я не могу поспорить, это действительно благое дело. Только оно было сделано лишь для того, чтобы на очередном созыве жрецы проголосовали за его идею касательно установления новых пошлин и взимания с приезжих плату за проход в храм! А теперь он говорит, что дал мне шанс на свободу! Скажите, многие из вас способны справиться с взрослым орком в одиночку? А без оружия? А с ЧЕТЫРЬМЯ сразу? И это он называет шансом?! Его лживый язык не сказал ни одного правдивого слова с того момента, как его зад коснулся трона! Он…
-Достаточно! – Вскричал император, враз потерявший всякое самообладание, прямо как в тот раз, в тронном зале, - Уберите преграду между ним и тварями, я хочу увидеть его смерть!
Толпа взорвалась гневными криками, кое-где толпа стала теснить стражников, но Илаю стало уже не до этого, потому что защитная стена между ним и орками вдруг ярко разгорелась, а затем с хлопком исчезла. Самый упорный (или самый тупой?) из орков продолжал биться о преграду, так что, когда она исчезла, монстр, сам того не ожидая, по инерции пролетел пяток ярдов и грохнулся прямо у ног Илая. Воин, воспользовавшись моментом, ударил орка носком сапога по морде, затем ту же ногу что есть силы опустил на пальцы руки (передней лапы) твари. Пальцы хрустнули, орк взвыл от боли, Илай отскочил назад, готовясь к подходу остальных троих противников. Нападали они совершенно несогласованно, действовали поодиночке, что давало Илаю небольшое преимущество.
Двое орков одновременно прыгнули на воина и достали бы его, не столкнись они в полёте. В итоге оба упали на землю и принялись друг друга дубасить, забыв на время про человека; но вот надолго ли? Третий орк запнулся о двух своих собратьев, но, к превеликому удивлению Илая, падая, сгруппировался и кувырком подкатился к ногам воина. Илаю опять пришлось отскочить назад оказался впритык к шатру защитного полога: больше отступать было некуда. Орк, взревев, побежал на человека с недвусмысленно занесёнными кулаками, но в тот момент, когда тварь уже должна была врезаться в него, Илай изящно отошёл вбок и морда образины столкнулась с его кулаком. К сожалению (для воина и для соболезнующих ему зрителей), кулак угодил орку прямо по зубам и на тыльной стороне кисти открылся глубокий разрез, из которого тотчас же полила кровь.
Проклятье! Надо было просто пропустить орка, тогда бы тот врезался бы в «стену»! Но поздно жалеть о содеянном, надо спасать свою жизнь и по возможности лишить её тварей. Хотя как без какого-либо оружия их убить, Илай пока не предполагал.
Илай задумался лишь на мгновение, но этого мгновения настырному орку хватило, чтобы схватить того за руку; за больную руку. Теперь уже настал черёд Илая взвыть от боли.
Орк с силой потянул воина на себя и тот, понимая, что равновесие ему всё равно не удержать, подпрыгнул и выставил вперёд ноги. Удар по дых с суммарной силой обоих противников заставил орка захрипеть и, согнувшись пополам, упасть на арену. Илай воспользовался небольшим передыхом, чтобы посмотреть, как там поживают остальные твари. То, что он увидел, его порядком удивило: один орк лежал на арене мёртвый (это было легко определить по разорванному горлу, из которого ритмичными толчками выбивался фонтанчик тёмно красной, почти коричневой крови) другие двое направлялись в сторону человека. Один из оставшихся в живых был с разбитым носом (заслуга Илая), второй был с висящим на нитке хряща ухом (заслуга убитого орка). Что ж, расклад уже полегче. Авось, друг друга поубивают и его, Илая, помощь не понадобится.
Два орка подошли ближе, но нападать не спешили, наученные горьким опытом. После минуты напряжённой тишины, которую нарушал только плач ребёнка из дальнего ряда зрителей, третий орк отдышался, встал на задние лапы и поковылял к Илаю с явно недружелюбными намерениями. Увидев грозно настроенного соплеменника, двое других взбодрились и тоже пошли в наступление…
--
…Вот уже битые полчаса Илай с последним оставшимся орком кружили, не решаясь напасть. Первым не выдержал, как это ни странно Илай: резким движением он бросил вперёд и, оттолкнувшись от бугристого орочьего плеча, взлетел тому на спину, а затем сменил захват, зажав ногами шею твари. Орк стал пытаться дотянуться до наглого человечишки, а тот, в свою очередь, стал сжимать ноги, тем самым увеличивая хватку и душа монстра. Тварь оставил тщетные попытки сбросить с себя противника и стала с хрипом заваливаться на бок, чуть не подмяв под себя Илая, успевшего в последний момент спрыгнуть со спины поверженного врага. Для верности вдарив орку пару раз ногами, Илай под оглушительный рёв публики стал кланяться во все стороны. Вдруг рукоплескания и восторженные крики как-то стушевались и затихли. Илай, не обративший на это особо внимания, повернулся в обратную сторону другой части зрителей и столкнулся нос к носу с недобитым орком, который хотел незаметно подкрасться к человеку и впиться зубами в самое уязвимое у человека место – тонкую хрупкую шею. Недолго думая Илай ударил в самое уязвимое место у орка, и тварь с мычанием, обещающим человеку вечные муки, который раз за этот час осела на землю, держась обеими руками за свою гордость. Ни на секунду не задумываясь о гуманности своего поступка, Илай присовокупил в удару ниже пояса удар ногой в челюсть. Орк закатил глаза и окончательно вырубился, позволив Илаю продолжить играть на публику – кланяться и раздавать воздушные поцелуи…
--
-Ваше величество, вы же сами обещали его отпустить!
-О своём слове позволь заботиться мне самому! Выполняй моё повеление, если хочешь остаться на месте первого советника.
-Слушаюсь.
Лорд Килат, недовольно морщась, как от зубной боли, подошёл к магам, отвечающим за удержание магического барьера, и что-то им сказал, показывая в сторону императора – видимо, передавая его слова. Маги вначале пытались спорить, но первый советник лишь беспомощно развёл руки и вновь кивнул в сторону монарха, показывая своё бессилие перед непосредственным начальством. Маги кивнули и, будто нехотя, взялись за магические посохи и направили их в сторону магического шатра, под которым храбрец, только что победивший четверых орков, кланялся под нестихаемые овации и свист. Шатёр тут же начал уменьшаться в размерах, угрожая через некоторое время сжать в своих магических объятьях находившегося под ним человека. Вдруг этот человек перестал рисоваться перед восторженными зрителями – видимо, заметил надвигающуюся опасность. Когда месте под пологом оставалось только-только для сжавшегося Илая, у одного из магов вдруг вылетел из рук посох, будто кто-то невидимый выхватил его из рук. Сам же маг с криком стал трясти обожжёнными ладонями. Остальные маги, отвлёкшись от стягивания ловушки, стали искать в толпе чародея, кинувшего «Горячую сталь» на их коллегу. Съёжившийся на корточках и прижавший к телу руки Илай поднял голову и увидел, как его лучший друг Демид отправляет в одного из магов огненный шар, и представитель Совета, не успев ответить заклинанием на заклинание, превращается в горстку пепла. В тот же момент магический шатёр (превратившийся чуть ли не в магический стакан) завибрировал и со звоном лопнул. Илай, невзирая на огромное переутомление после нелёгкого боя, вскочил на ноги и побежал в направлении, противоположно тому, куда стража и гварди стягивали свои силы, намереваясь смять повстанцев…
--
Илай уходил из города Света ночью. Прошло три дня, шумиха более-менее улеглась, и больше медлить было нельзя. После трогательного прощания со своими друзьями (с теми, что выжили после того дня) воин, не оглядываясь, вышел за городскую черту и пошёл по мощёной булыжником дороге, ведущей в город Дружбы.
Первый Советник довольно улыбнулся и задернул оконную шторку.
Вы не можете начинать темы Вы не можете отвечать на сообщения Вы не можете редактировать свои сообщения Вы не можете удалять свои сообщения Вы не можете голосовать в опросах
FAQ
Поиск
Пользователи
Группы
Регистрация
Профиль
Войти и проверить личные сообщения
Вход
