Верховный судья. Сколько тысяч знатных людей Империи отдали бы все, чем они владеют, ради этого поста!.. Сколько интриг, коварных замыслов, доносов, шепота за спиной – ради заветных Символов Справедливого Суда!.. Но корыстные взыскания властолюбцев были тщетны и пост достался Ему; честному, непредвзятому, тогда еще юному и восторженному от возложенной на него миссии. Но сейчас, сидя за столом и запустив короткие неухоженные без единого перстня пальцы в маслянистую, не мытую несколько дней шевелюру, все судейский регалии Ему были безразличны. Бледные из-за постоянного пребывания в четырех стенах веки устало подрагивали, давая короткий отдых воспаленным глазам. Наконец Он поднял голову, бросил усталый взгляд на лежавший перед ним уже не один час гербовый лист, макнул перо в чернила и одним движением, будто опасаясь передумать, вывел резолюцию. Удивительное дело: жизнь человека зависела от этого фрагмента текста, сочетания букв. Когда Он только приступил к исполнению своих обязанностей, это повергало Его в трепет, но многолетняя практика притупила и оттеснила на задний план подобные размышления. Для Него, Верховного судьи не существовало сломанных человеческих жизней, невинно осужденных… были лишь скупые и однотипные повествования, своебразный «путь греха», описанный в бумагах: доносах, свидетельствах, рапортах…
Рука свела предательская судорога, перо спланировало на пол, предварительно оставив росчерк-зигзаг на документе. Нащупав на столешнице графин, Судья глотнул мутной воды прямо через носик. Вдохнул, выдохнул…
Он старался не вспоминать о своих родителях, дяде, брате… все это было в прошлой жизни. В новую Он унес лишь необходимый багаж: скурпулезность, педантичность, флегматичность переходящую в равнодушие, оставив все то, что мешает в делах подобного рода: привязанность, сочувствие, жалость…. Но к чему эти пустые воспоминания?!
Рука сама потянулась к потайному карману в складках мантии. Туда, где лежало Заветное Избавление. Так Он сам окрестил капсулу с ядом мгновенного действия. Отдернул руку, отер пот со лба. Проклятье, откуда столько нервов?! Это такое же дело, как и сотни предшествующих… неважно, КТО обвиняемый. С самого начала обучения догмы судейства «Непредвзятость, Неподкупность» были втемяшены, вживлены ему в голову. Две «н» ремесла, которому он себя посвятил, два кита, на которых расположилась беспристрастная черепаха Правосудия.
Наконец Он встал, взял подписанную бумагу и на негнущихся ногах вышел из комнаты. Шаги отдавались гулким эхом в высоких сводах коридора. Наконец Он вышел в небольшую залу, в которой у двух расходящихся лестниц несли караул двое – согласно традиции, воин и маг. При виде высокопоставленного чиновника воин браво отсалютовал клинком, маг склонился в изысканном поклоне. Скользнув взглядом по витой лестнице, ведущей вверх, в Башню Правосудия, Он стал спускатья вниз по второй, более скромной лестнице, знаком приказав воину-стража двигаться за ним. От бесчисленных кругов по закрученным в спираль ступеням, держащимся на кажущимся хрупким каменном стержне, в глазах рябило; и вот оно, подземелье-узница. По слухам, ходившим среди населения Империи, это затхлый, отдающий гнилью сумрачный подвал, в котором спирает дыхание от недостатка свежего воздуха и запаха тления и разложения. На самом же деле подземный коридор, где временно содержались арестованные в ожидании приговора, ни на йоту не походил на мистическое описание, которым пугают обывателей. Коридор как коридор, хоть и чрезмерно длинен, но сносно освещен – каждую дюжину шагов светильник. Судью никогда не интересовало, как строители смогли добиться циркуляции воздуха в подвальных помещениях. Возможно, воздушная шахта, вроде той, что в Храмовых казематах, но, скорее всего, не обошлось без магии, которой Союз Магов не гнушался при возведении правительственных зданий.
Чем ближе подходил Верховный судья к камере, которая и являлась целью его перехода, тем сумрачнее становилось его лицо; брови сдвигались, превращая лоб в некое подобие шутовских гофрированных жабо, волевой подбородок старался вжаться в овал лица, будто стыдясь своей трехдневной щетины. На пути Ему попался тюремный патруль, вынырнувший из боковой ниши, за которой, видимо, было что-то вроде подсобки. Повинуясь кивку, караул двинулся вслед за Ним и воином, который, несмотря на свою изначальную функцию сопровождающего, послушно плелся за Судьей.
Наконец вот она, камера. ЕГО камера. Немногочисленная группа остановилась напротив крепко сбитой деревянной, укрепленной металлическими прутьями, двери. Спустя мгновение нерасторопный тюремщик спохватился и принялся искать нужный ключ среди множества других, висящих на внушительной связке у него не перевязи. Вот он, ключ от конуры, где содержат ЕГО. Даже не ключ, а штырь с крючком на конце. Как символично… эта грязная берлога станет ЕГО последним покоем, а этот ключ – орудием убийст… правосудия.
Дверь открыта. Скрип ржавых петель. Комок в горле, тщетные потуги его проглотить.
Вот тюремщик выводит узника в коридор. Свалявшиеся сальные волосы, ввалившиеся глаза с потускневшими белками… глаза. Две пары родственных глах вцепились друг в друга. Наконец Судья прервал затянувшуюся немую сцену, запинующимся голосом начал зачитывать наизусть приговор <, стоивший ему стольких бессонных ночей>; руки Его все так же сжимали бумагу с этим приговором за спиной…
-Нет! НЕТ!!! НЕ-Е-ЕТ!! Как ты можешь?! – вдруг дико взвигнул фальцетом, надрывая связки, вкладывая в этот крик последние своим силы, заключенный, - Ты же знаешь, что я не виноват! Ты знаешь, что я не при чем!! Ты… ТЫ ЖЕ МОЙ БРАТ!.. – тут узник захрипел и сполз по стене, оставляя на ней хлопья пены.
На последней фразе раздался шелестящий звук. Это Верховный Судья скомкал гербовую бумагу с резолюцией. Дал знак страже подождать. Твердой и спокойной походкой зашел в неприметную нишу, из которой недавно по дороге к камере вышли тюремщики. И только тогда он в бессилии привалился к стене. Развернул жеваный лист, проткнутый в нескольких местах ногтями, пробежал его еще раз глазами и порвал на множество клочков. Затем поднес к лицу пригоршню бумажных лоскуткой и сдул их с ладоней. В руке осталась лишь одна часть того, что не когда было приговором Его брату, та самая часть с Его росписью, которой Он обрек своего брата на смертную казнь.Судья нащупал бугорок за пазухой, порвал заплату, подобранную в тон мантии и вынул на свет склянку с серой жидкостью. Серой, как все его бытие до нынешнего момента. Затычка отлетела в сторону. Обмазав края миниатюрного сосуда клочком со своей росписью, он одним махом опорожнил баночку и впервые за многие-многие годы улыбнулся… (с) Troudlemaker, 10 марта, 2007.
Вы не можете начинать темы Вы не можете отвечать на сообщения Вы не можете редактировать свои сообщения Вы не можете удалять свои сообщения Вы не можете голосовать в опросах
FAQ
Поиск
Пользователи
Группы
Регистрация
Профиль
Войти и проверить личные сообщения
Вход
супер тока немого жочитать
